Эриванский поход - Грибоедов А.С.
(1827)
<12 мая — 1 июля 1827.>
12 мая. Четверток. Прибытие Семптер-аги из Карса. Новости от Бенкендорфа, нахичеванцев переселяют. В виду у нас вход в пустыни знойные и беспищные. Выезжаем из Тифлиса, Вознесенье. В Сейд-Абаде многолюдно и весело. Толпа музыкантов на дереве, при проезде генерала1 гремят в бубны. Обогнув последнюю оконечность мыса, вид к югу туманного Акзибеюка; вершина его поливается дождем. По дороге запоздалый инженерный инструмент и сломанные арбы с дребезгами искусственного моста, разметанные по дороге, производят на генерала дурное впечатление. Минуем Коди, верстах в двух от большой дороги сворачиваем в Серван, вдали лагерь у храма. Услужливость мусульман. Речь муллы.
13 <мая>. Пятница. Поутру прибыли к храму. Быстрота чрезвычайная, новое направление реки, мост снесен. Ночью Шулаверы, живописные ставки в садах. Казак линейский по-чеченски шашкою огонь вырубает и всегда наперед скажет, какой конь будет убит в сражении.
14 <мая>. Суббота. Драгунский полк проходит. Лошади навьючены продовольствием и фуражом; люди пешие.
15 <мая>. Воскресенье. Ущелье вверх по Шулаверке чрезвычайно похоже на Салгирскую долину2. Лесистые, разнообразные горы; позади всего высовывается Лалавер, как Чатыр-Даг с каменистым, обнаженным челом.
Лагерь на приятном месте. Бабий мост, 4 версты от Симийского погоста, где расширение вида необыкновенно приятное. Генерал делается опасно болен. Беспокойная ночь.
16 <мая>. Понедельник. Вверх поднимаемся по ужасной, скверной, грязной дороге. Теснина иногда расширяется; вид с Акзибеюка обратно в Самийскую долину, на Кавказ и проч. Климат русский, Волчьи ворота. Пишу на лугу и, забывшись, не чувствую сырости, похожей как на Крестовском острову 3, покудова чернила не разлились по отсыревшей бумаге и сам я промок до костей. Ночую с генералом; он все болен. Тут и доктор, и блохи.
17 <мая>. Днёвка.
436
18 <мая>. В 4 часа меня будят; тащат с меня халат; сырость, холод, Лапландия, все больны. Еду вперед по верховой дороге; несколько руин справа и слева и селения. Крутой спуск в овраг каменной речки. Вся помпа воинственная, с которой ожидают прибытия главнокомандующего4.
19, 20 <мая>. Днёвка. Карапапахцы поселились на турецкой границе, перехватывают и режут наших посланных. Как бы их оттудова вытеснить? Заботы о транспортах.
21 <мая>. Там же. Принятие турецкого посланца с музыкою. Толст, глуп и важен.
22 <мая>. Там же. Чем свет сажусь на жеребца, который ужасно упрямится. Пускаюсь к развалинам Лори5 в 3-х верстах от лагеря. Деревня, беру проводника. Слезаю в овраг каменистый и крутобрегий, где протекает Тебеде с шумом, с ревом и с пеной. Чистый водопад дробится о камни справа. Смелая арка из крупного, тесаного камня через него перекинута. Развалина другого моста через Тебеде. Стены и бойницы в несколько ярусов по противулежащему утесу, вползаю через малое отверстие в широкую зубчатую башню, где был водоем; вероятно, вода под землю была проведена из реки. Тут с востока вытекает другая речка, и в виду по сему новому ущелью водопад крутит пену, как будто млечный проток. Из тайника крутая и узкая стежка вьется над пропастью. Духом взбираюсь вверх. Развалины двух церквей, бань, замка с бойницами к северу, оттудова ворота, много резной работы; вообще положение развалин род Трапезонда. К югу два мыса над Тебедою, к западу бок над нею же, к востоку над другою речкою, к северу замок и ров оборонял его от нападений с луговой плоскости. Прежде здесь царствовала сильная династия Таи, от 8 до 12-го столетия; храбрые, умные цари много обращались с византийцами, от которых заняли зодчество и другие искусства.
Ныне на развалинах в недавнем времени поселились бамбакские выходцы в малом количестве*.
— Письмо Игурлехана. Лишение надежды есть тоже покой.
Просьба, адрес поздравительный карабахцев. Роза расцвела в роще, с ее появлением все цветы получили новую жизнь.
Отъезд турецкого посланца.— Приезд Обрескова. Полная ночь.— Поход.
Июнь 1. Середа. В Гергеры, вдоль Тебеде. Налево руины Лори. Попы армянские на дороге в ризах подносят бога главнокомандующему, который его от них, как рапорт, принимает.
К востоку синеются дальние горы; один конус похож на Тепе-Кермен.
Приходим к лесистой подошве Безобдала; мой шатер над ручьем, приятное журчание.
2-го <июня>. Днёвка. Обскакиваю окрестности. Поднимаюсь на верх горы над лагерем. Ароматический воздух лесной и луговой. Теряю лошадь.
3-го <июня>. Подъем на Безобдал. Трудность обозам. Я боковой стежкой дохожу до самого верха, где ветр порывистый. Спуск грязный на Кишлаки. Гвардейский лагерь прелестен.
Палатка Аббас-Кули над рекою. Заглохшие тропы к опустелым скалам.
Ночью от блох житья нет; в дождь ложусь на дворе.
4-го (июня). Приезд грузинского ополчения. Свалка на дороге. Пещеры. Мавзолей Монтрезора6. Дурной лагерь в Амамлах.
5-го <июня>. Воскресенье. Вдоль южной цепи гор переваливаемся через Памву. Вид Бамбахской долины вроде котловины.— Прекрасное лагерное место. Алагез к юго-западу.
Иду на пикет казачий. Табуны. Боюсь за них.
6-го <июня>. Завтрак у Раевского. Лагерное место у руины церкви в Судогенте.
Алагез к западу. Гром, убита лошадь. Арарат открывается.
7-го <июня>. Алагез к северо-востоку. Хорошо до привала. До сих пор в полдень жар несносный, ночью холод жестокий.
Кормы тучные. Артемий Араратский.
С пригорка вид на обширную и прелестную долину Аракса. Арарат бесподобен. Множество селений.
С привала места́, сожженные солнцем. Лагерь за версту от деревни Аштарак. Скорпионы, фаланги. Купол Арарата.
Прелестное селение Аштараки — мост в три яруса 438 на трех арках, под них река Абарень дробится о камни. Сады, город. Селение принадлежит матери Хосро-хана. Жара.
Ночью головы сняты с двух людей, солдата и маркитанта.
8-го <июня>. Приезд в Эчмядзин. Клир, духовное торжество. Главнокомандующий встречен с колокольным звоном.
Разбиваю палатку между двух деревьев; цветы, водопроводы. Большой обед у архиерея.
Гассан-хан — враг монастыря. Багдатский паша принял к себе жителей.
Султан Шадимский на нашей стороне и его 4 племени. Мехти-Кули-хан перешел к нам с 3000 семействами.
9-го <июня>. Четверг. Поездка в лагерь под Эриванью. После обеда генерал ходит рекогносцировать крепость. Где только завидят белые шапки, туда и целят. Шадимский султан и его подвластные народы нам сдались.
В четверг известие о замысле Гассан-хана с 3000 кутали и карапапахами напасть на наши транспорты. Вечером гвардия отправляется в экспедицию; радость молодежи.
Вальховский с колокольни видит пыль вдали.
10-e <июня>. Пятница. 11-е <июня>. Суббота. Приезд посланного от Аббас-Мирзы.
12-е <июня>. Воскресенье. У обедни в монастыре.
Под вечером едем к Эривани. Арарат безоблачный возвышается до синевы во всей красе.
Ночь звездная на Гераклеевой горе. Генерал сходит в траншею. Выстрелы. Перепалка. Освещение крепости фальшфейером.
13-e <июня>. Из Эривани скачу обратно в Эчмядзин. Арарат опять прекрасен. Жар под Эриванью, в Эчмядзине прохладно.
С этого дня жары от 43 до 45 0 ; в тени 37 0. В 5-м часу поднимается регулярно ветер и пыль и продолжается до глубокой ночи.
18-e <июня>. Кто хочет истинно быть другом людей, должен сократить свои связи, как Адриан изрезал границы Римской империи, чтобы лучше охранять их.
Вот задача моей жизни в главной квартире. C'est encore une folie de vouloir étudier le monde en simple spéctateur. Celui qui ne pretend qu'observer, n'observe rien, parce qu'étant inutile dans les affaires et importun dans les plaisirs, il n'est admis nulle part. On ne voit agire les autres, qu'autant qu'on agit soi-même, dans l'école du monde, comme dans celle de l'amour. Il faut commencer par pratiquer ce qu'on veut apprendre*.
Поэтический вечер в галерее Эчмядзинской; в окна светит луна; архиерей как тень бродит. Известие о вырезанных лорийских жителях с 150 арбами транспортными, которые ушли не сказавшись.
19-е <июня>. В Эривань. Переправа через Зангу. Обед у Красовского; спор генералов о бреши. Посылают Кольбелей-Султана, чтобы способствовал Курганову к выгону скота.
Каменисто, скверно, вечером ужасные ветер и пыль.
Лагерь на Гарнычае, тону в реке. Ночлег у Раевского. André Chénier.
20 <июня>. Днёвка. Являются с покорностию племянник и сын Вели-аги. Вечером переносим лагерь на противуположный берег реки. Степь ожила при свете огней. Месяц. Арарат. Ущелье Горнычая.
Курганов, ложное о нем известие. Сакен в моей палатке.
21 <июня>. Поутру известия опровергаются. Обработанный край: куда ни кинешь глазом, всё деревни; яркая зелень у подошвы вечных снегов Арарата. Лагерь на Ведичае, куда выгнан скот. Являются Аслан-Султан и другие. Курганов со скотом. Карапапахцы.
Чудесная ночь. Известие о неприятеле за Араксом.
22 <июня>. Идем чрез Девалу. Два аиста на мечети стерегут опустелую деревню. Край безводный. Деревень не видать. Привал без воды. Генерал, по слуху о неприятеле, отправляется в авангард. Прокламация садакцам и миллинцам7. Садараки прекрасный ночлег.
23 <июня>. Проходим версты 4 в малое ущелье, как ворота Шарурских гор. Прекрасная открывается обработанная страна; множество деревень и садов; хлеба поспели, некому снимать. Но осенью вид всего этого прескверный. Я бывал в сентябре — все сухо, вяло, желто, черно.
Лагерь на Арпачае.
24 <июня>. Днёвка. Термометр до 470. Приезд карапапахцев, Мехмет-аги, Гумбет-аги Бамбахского и других. Ночью не сплю. Рано, в 3 часа, поднимаемся.
25 <июня>. День хорошо начат, избавляем деревенских жителей от утеснения. Им платят на привале по 6-ти реалов лишних на быка; они благословляют неприятеля. Вообще, война самая человеколюбивая.
На привале отправление бумаги к Красовскому. Раздача энамов, подарков. Я открываю лавку царских милостей. Известие, что шарульцы и миллинцы гонят к нам скот. Безводно, но не чрезвычайно жарко.
Еду вдоль Аракса открывать неприятеля, но открываю родники пречудесные. Жатва не собрана, иные снопы начаты, но не довязаны; вид недавнего бегства. Прекрасная деревня над Араксом, Хоки. Заезжаю в авангард. Лагерь не доезжая до Хок. Тучи и дождь, потом луна всходит. Огни бивуак в ночи производят действие прекрасное.
26 <июня>. Рано поднимаемся; жар ужасный. Рассказ Аббас-Кули, что Елизаветпольское сражение дано на могиле поэта Низами8.
8 верст от Нахичевани пригорок. Оттуда пространный вид к Аббас-Абаду и за Аракс. Вид Нахичеванской долины, к северо-востоку Карабахские горы, каменистые, самого чудного очертания. Эйлан-даг и две другие ей подобные горы за Араксом, далее к западу Арарат. Сам Нахичеван стоит на длинном возвышении, которое также от Карабахских гор.
Вступление в Нахичеван. Ханский терем. Вид оттудова из моей комнаты.
Неприятель оставил город накануне. В Аббас-Абаде 4000 сарбазов и 500 конницы. Комендант сменен.
Змеиная гора — в увеличенном виде обожженный уродливый пень. Такие еще две.
27, 28 <июня>. Известие о шахе от Мекти-Кули-хана. Муравьев послан рекогносцировать крепость. С моего балкона следую в подзорную трубу за всеми его движениями.
29 <июня>. В 4 1/2 часа кончаю почту, седлаю лошадь и еду к крепости, где 50 человек казаков в ста саженях от стен заманивают неприятеля. Засада 441 в деревне с восточной стороны. К 10 часам сильная рекогносцировка — 2 полка уланских, 1 драгунский, 2 казачьих, 22 конных орудий обступают крепость. Канонируют. Бенкендорф перебрасывает 2000 человек через Аракс, которые на противуположных высотах гонят перед собою неприятеля. Из крепости стреляют на переправу. Парламентер из крепости. Али-Наги сыновья, Исмиль и Мустафа-ага, переговариваются с нами с гласиса.
30 <июня>. Приезд иавера9. Отпущен с угрозами. Вечером поездка к Раевскому в лагерь. Водопады.
Июль 1-ое. Переносится лагерь к крепости. Начало работ не производится за недостатком материалов.
Сноски
* Далее в рукописи — перерыв; следующий текст — на других листах.
* Вот еще одна нелепость — изучать свет в качестве простого зрителя. Тот, кто хочет только наблюдать, ничего не наблюдает, так как его никуда не пускают, как человека бесполезного в делах и докучливого в удовольствиях. Наблюдать деятельность других можно не иначе как лично участвуя в делах — одинаково при изучении света или любви. Нужно самому упражняться в том, что хочешь изучить (фр.).
|
