Г. А. - Рассказ Амбарнума
Наш вазир-мухтар (полномочный посол) был очень добродушный и милостивый
человек, - сказал старецрассказчик, - хотя господин в высшей степени
раздражительного характера. В числе лиц, желающих вернуться на родину, были
и такие, которые сделались евнухами при дворе Фет-Али-шаха, и такие женщины,
которые поступили в шахский гарем. В числе этих последних была одна очень
красивая женщина, которая иногда, ночью, тайком приходила к вазир-мухтару в
дом, находящийся в квартале Дараваза-Шах-Абдул-Азим (этот дом и до сих пор
существует), и умоляла посла выслать ее на родину, в Тифлис. Ее принимали за
мусульманку (она была грузника). Когда узнали об этом, то как шах, так и
народ страшно возмутились; подумали, что эта грузинка находится в любовных
отношениях с вазир-мухтаром; в глазах же мусульман такой поступок может быть
смыт только убийством нарушителя закона.
По шариату, и женщина, и вазир-мухтар должны были быть избиты камнями.
Шах считал себя обесчещенным, а духовенство считало святую религию
поруганною. Каждый день на базаре мы слышали, как муллы в мечетях и на
рынках возбуждали фанатический народ, убеждая его отомстить, защитить ислам
от осквернения "кяфиром". Мы приходили и рассказывали вазир-мухтару, но он
только смеялся и не верил тому, чтобы они осмелились что-нибудь подобное
сделать. По настоянию наших казаков и телохранителей он только один раз
обратился к шаху и заявил о возбуждении народа.
Шах просил быть покойным, говоря, что никто не осмелится ничего
сделать.
В 1829 году, в последних числах января, волнение и возбуждение в городе
постепенно увеличивались; шах со твоими приближенными и своим гаремом выехал
из города поехал в одну из близлежащих деревень.
Мы - курьеры и казаки - постоянно держали наготове наши ружья и
пистолеты, но посол считал невозможным какое бы то ни было нападение на
посольский дом, над крышей которого развевался русский флаг.
30 января едва забрезжилось, как вдруг послышался глухой рев;
постепенно слышались традиционные возгласы: "Эа Али, салават!" (С богом!),
исходящие из уст тысячной толпы. Несколько служащих бегом пришли известить о
том, что многочисленная толпа, вооруженная камнями, кинжалами и палками,
приближается к посольскому дому, предшествуемая муллами и сеидами. Возглас
"смерть кяфирам" был слышен очень хорошо. Посол теперь понял опасность: он
приказал запереть ворота, всем казакам и курьерам числом около 40 велел
стоять позади ворот и охранять дом, а сам вместе с двумя казаками, имея в
руках ружье и пистолет, стал перед дверью комнаты. При криках "Эа Али,
салават!" и страшном грохоте обрушилась дверь под ударами топоров. Толпа
завопила: "Где неверующий вазир-мухтар?" Несколько десятков персидских
солдат, пришедших для вида из соседних казарм, моментально скрылись. Казаки
героически дрались, постепенно отодвигаясь к комнатам. Когда почти все были
избиты и толпа приблизилась к комнатам, посол со мною и вместе с двумя
казаками лицом к лицу стали навстречу толпе.
Видя, что наступила последняя минута, я подошел к послу и попросил,
чтобы он вошел в комнату, влез в печную трубу и через нее поднялся на крышу
дома. Оказалось, что он с места ранил нескольких и из ружья убил несколько
десятков персов. Я остановился перед дверью и своим корпусом помешал толпе
войти; сильные удары посыпались на мою голову, я упал, но все-таки произнес:
"Вазир-мухтар уже убит, чего вы еще хотите?"
Не найдя никого в комнате, толпа поверила и вышла вон возвестить слух и
отыскать труп. В это время кто-то заметил на крыше двух скрывающихся
казаков; толпа тотчас взобралась на крышу и убила их камнями; один из
мятежников заглянул в дымовую трубу и крикнул: "Вон один кяфир спрятался а
печке". В одно мгновение разрушили печку и, извлекши оттуда уже избитое тело
(это было тело Грибоедова), подвергли его тысяче ударов. Лежа на месте, я
слышал эти удары; меня считали уже умершим, или, быть может, меня спасло от
смерти то, что я был одет в платье персидского курьера.
Изуродованный и избитый труп посла вытащили во двор, и быстро все
успокоилось...
Когда я очнулся через несколько часов, кругом себя увидел одни
развалины, трупы, человеческое мясо и кровь...
Скрылся в доме одного милосердного персиянина, узнал, что целых два дня
таскали по улицам трупы посла и казаков вместе с трупами дохлых собак.
Спустя два дня наконец пришел сам шах; сердился, горевал и приказал
подобрать трупы.
Я спросил старца Амбарцума: - Но неужели не нашли труп вазир-мухтара? - Нашли один труп и говорили, что это труп Грибоедова, но бог знает,
тот был или нет...
|
